Ворон и ветвь - Арнаутова Дана "Твиллайт" (книги онлайн полностью txt, fb2) 📗
Из туманного провала стекла на Вереск смотрело ее лицо: осунувшееся, с кругами под глазами, словно выплывающее из мрака зазеркалья. Янтарь зрачков налился густым темным медом, уходя в черноту, губы, напротив, побледнели. Это ничего, это обычное, женское. Еще с неделю ловить на себе жадные взгляды, выискивающие следы того, чего ждет весь двор, да что там – вся Дивная страна. И видеть, как ожидание во взглядах сменяется разочарованием. Снова – ничего.
Бесплодной пустоши, иссякшему источнику подобно чрево, не способное понести. Когда первый муж ушел в Летнюю страну и пустоцветом осыпались ветки со свадебного ложа, то ночами кусала губы Вереск, металась в холодной пустой постели, томясь от постыдного жара обездоленного тела, зато днем гордо несла голову, увенчанную лишь тяжестью темных кос, будто вдовья вуаль не смогла на них удержаться. Смотрела мимо жадных мужских взглядов, опускала ресницы: ждала взгляда иного – властного, непререкаемого. И дождалась, когда тихой, блеклой тенью растаяла наконец та, кого не столько любили, сколько равнодушно жалели – законная королева Звездных холмов. И сразу поползли шепотки: от первого мужа не понесла госпожа Вереск, сможет ли родить второму?
Она тогда молчала. Привычно опускала ресницы, вдевала новую нить в иглу – и зеленели дубовые ветви на свадебном плаще. А когда поднимала ясный взгляд, то улыбалась лишь тому, на чьи плечи этот плащ должен был лечь. И никогда, ни на миг не забывала о тех, кто всходил на королевское ложе до нее. Тех, кто так и не дал королю наследника, прекрасных пустоцветах волшебных холмов. Знала – с ней так не будет. Верила – ни на миг не усомнилась. И заставила поверить всех. Тогда – заставила…
Звякнула шпилька, выпав на столик из внезапно ослабевших пальцев. Показалось, что сзади отворилась дверь, даже холодком потянуло. Но нет, лишь показалось. Господин и супруг приходит в спальню вечером, и ему нет нужды таиться, как вору или влюбленному. А кому другому здесь быть?
Укладывая косу венцом и закалывая шпильками понаряднее, Вереск не сводила взгляда с отражения в зеркале. Смотрела будто на чужое лицо, и дева в темном стекле отвечала непроницаемым холодным взором соперницы. И это тоже было правильно, ибо королева – вечная соперница самой себе, только так и можно удержаться на вершине.
А потом были внешние покои с шепотом склоняющихся дам, и обожающий взгляд юного пажа из Вьюнков, и факелы в темных коридорах, окружившие королеву и ее свиту. Далек отсюда кэрн Боярышников, но ныне празднество таково, что Вереск сама попросила мужа открыть сумеречный путь, чтобы поздравить опальный род. И в этом король отказать не посмел или не пожелал, уверенный, что знает истинное желание своей королевы.
Блеклые прозрачные тени, шевелясь, легли под ноги, потянулись бессильно к ярким платьям и камзолам, туфелькам и высоким сапогам, но уже замерцал впереди выход, и тени отступили, оставив гадливую морозную дрожь. Те, кому не посчастливилось умереть на сумеречном пути, вечно взимают с проходящих по нему плату жизненной силой. Потому и не принято ходить по пути в одиночку: голодные тени слишком опасны.
Яркий свет ударил в лицо, заставив сначала прищуриться, а потом распахнуть глаза. Сотни свечей и масляных ламп заливали главный зал кэрна большими и малыми огоньками, плясали на увешанных щитами и клинками стенах, сияли в разноцветье глаз и на шелке волос. И в радостной, чуточку шальной суматохе вполне можно было не заметить, что не так уж много среди веселящихся сидхе тех, у кого платья или рубашки расшиты веточками боярышника. Даже и вежливее было бы – не заметить.
И потому Вереск восторженно и радостно улыбнулась, шагнув навстречу тоненькой и гибкой, как юное деревце, женщине с нездорово-бледным личиком и огромными, сияющими ярче любых огней в зале глазами. Та было попыталась поклониться, но оказалась слишком близко, и Вереск, не переставая улыбаться, обняла хрупкие плечи, коснулась губами прохладной щечки. Заглянула в дивно сияющие глаза, сказав негромко:
– Ах, милая, я так рада! Великая Мать благословила этот дом и нашу кровь, что влилась в его жилы.
– Моя королева…
– Твоя сестра, Лиддерел! – возмутилась Вереск. – Родная, тебя не узнать. Ты так похорошела, будто для тебя уже настал Бельтайн. Ну, пойдем же, поговорим. Господа и дамы, веселитесь, а нам с сестричкой позвольте поболтать наедине!
– О, Вереск, – растерянно проговорила Лиддерел, увлекаемая в угол, как муха пауком. – Я так рада, что ты пришла. Не ждала…
– Разве могла я тебя не поздравить? Или у меня слишком много сестер?
– Сводных – немало, – застенчиво улыбнулась Лиддерел, присаживаясь рядом с Вереск и старательно оправляя платье на слишком пышной для такой хрупкой фигурки груди. – А твой муж? Он…
– Мой муж и повелитель передает вам поздравления, – решительно сказала Вереск, вглядываясь в осунувшееся личико. – Слышать больше не хочу про сводность. Кровь есть кровь, и она у нас общая. Лиддерел, какая же ты умница! Сразу двое детишек – это дивное благословение богини. Когда я услышала, сразу поняла: вот знак, что милость богов вернулась роду Боярышника.
– О да, но будет ли ее спутником милость короля? – кривовато усмехнулась Лиддерел и тут же спохватилась. – Прости мою глупость, Вереск, не думай об этом. Я знаю, ты-то никогда не была врагом этому Дому. Просто… у меня так долго не было детей, я уже боялась…
– Зато теперь никто не скажет, что ты плохо старалась, – таинственным шепотом сказала Вереск, наклоняясь ближе и озорно сверкая глазами. – Сразу двое! Понятно, что тебе нужно было накопить сил. Ой, Лидде, прости! У меня же для тебя подарок! И для главы твоего Дома тоже. Но сначала – твой!
Выхватив из кошелька на поясе золотой гребень – парный к своему, Вереск сунула его в руки зардевшейся Лиддерел, быстро чмокнув ее в щеку и проговорив:
– Носи на здоровье! У меня, знаешь, точно такой же. Пусть все видят, что мы сестры.
– Какой красивый… Вереск, милая, как благодарить?
– Как? Пожелай мне удачи, конечно! Твое слово ныне слышит Богиня. Благослови меня, сестричка! Прошу!
Щеки Лиддерел, и без того раскрасневшиеся, запунцовели еще сильнее. Растерянно взглянув на Вереск, она потянула шнуровку платья, распуская его на груди, обнажая тонкую светлую сорочку с вырезом.
Опустившись на колени, Вереск выпрямила спину, слыша, как притих гомон в зале. Благословение недавней роженицей женщины, желающей понести, – обряд настолько святой, что проявить неуважение не решится самый лихой и распутный сидхе. Кто не боится потерять милость Богини, если не для себя, так для женщин своего рода?
И хоть не было никакой необходимости делать это здесь и открыто, но пусть все видят: королева чтит обычаи. А единокровная сестра ее недавно принесла мужу близнецов – дивную и желанную редкость для любого Высокого Дома! Плодородно чрево дам из Дома Вереска – разве могут быть в этом сомнения?
Вереск коснулась губами твердого сморщенного соска, потянула в себя. На язык брызнула густая сладковатая влага.
– Будь благословенна, Вереск из Дома Дуба, – негромко сказала Лиддерел. – Милость Богини, осенившей меня, разделяю с тобой. Пусть семя упадет в благодатную почву, пусть млеко будет обильно, а радость нескончаема.
– Пусть, – прошептала Вереск, проглотив, – о, пусть так и будет…
Легко вскочив с колен, она снова поцеловала потеплевшую щеку Лиддерел, шепнула ей, торопливо затягивающей шнуровку:
– Еще поболтаем, хорошо? Так давно я не была в этом кэрне! Хочу увидеть всех-всех…
И упорхнула в сверкающий огнями шум, навстречу поклонам и восторгам, сознавая, как дивно хороша сейчас: тоже раскрасневшаяся, с блестящими от возбуждения глазами и распухшими губками, еще хранящими вкус материнства, сияющая отблеском Лиддерел Терновник. Той Лиддерел, которой в кои-то веки судьба и насмешливые боги подарили превосходство над ней, королевой Вереск, чье истинное имя больше не произносится.
Западная часть герцогства Альбан, замок Бринар
